«Он один выиграл сражение – нет раненых и убитых, но не менее 2000 пленных. Оружием был Страдивари, победителем явился Леопольд Ауэр…» Приехав в Россию, покоривший мир скрипач влюбился – сначала в родовитую дворянку, потом в дореволюционный Петербург – и стал великим педагогом, создавшим русскую скрипичную школу.

Типичная судьба маленького еврейского вундеркинда: детство впроголодь и вдруг замолвленное кем-то влиятельным слово, благодаря которому в возрасте восьми лет Лео смог брать уроки в Будапеште у профессора Давида Ридли-Коне. Первый успех в 14 лет после выступления на благотворительном вечере в Национальной опере. Своим исполнением Мендельсона юный скрипач пленил будущих меценатов, а уж те постарались, чтобы он попал в Вену к профессору Якову Донту, которому на всю жизнь останется обязан приобретённой техникой игры. Благотворительных денег хватило только на два года обучения, и следующие два маленький Лео с отцом вели жизнь бродячих музыкантов. Этому времени принадлежат его воспоминания о постоянном холоде, сырости и нужде в дороге. Париж, концерты в Южной Германии и Голландии, деньги собрать удалось в достаточном количестве. Раздобыв рекомендации, отец и сын отправились в Ганновер к Йозефу Иоахиму, главному учителю Ауэра. Они занимались год, но эти уроки перевернули представление Лео об игре на скрипке. Это была уже настоящая творческая работа, первые пробы игры в симфоническом оркестре и скрипичном квартете.

Однажды в Граце, городе на юго-востоке Австрии, отец с трудом нашел для сына возможность попасть на прослушивание к гастролировавшему здесь же известному скрипачу и композитору Анри Вьетану. Лео исполнял произведение самого Вьетана, ему аккомпанировала супруга Вьетана. Скрипач ужасно нервничал, выкладывался всей душой, увлёкся и перетянул с сантиментами где-то в центре самой певучей фразы Fantaisie Caprice. Госпожа Вьетан бросила пианино и стала носиться по зале, заглядывая в каждый угол, а на вопрос супруга: «Что ты ищешь, дорогая?» ответила, что где-то тут прячутся мяукающие кошки. Маленькому Лео сцена далась тяжким трудом. На всю жизнь он возненавидел глиссандо и вибрато, но стал требовательней относиться к своему исполнению.

Она была обычной еврейской мамой, берущейся за любую работу, чтобы прокормить своих троих малышей. Вот почему она согласилась за 10 тысяч долларов объехать мир на велосипеде, на котором даже не умела кататься. Для конца XIX века это был шок: ее ждали изгнание из семьи и еврейской общины, звание «потного мускулистого бесполого существа», но в конце – слава. Энни Копчовски стала первой женщиной, совершившей кругосветное путешествие на велосипеде.

В декабре 1886 года англичанин Томас Стивенс вернулся из первого в истории кругосветного путешествия на велосипеде – на это рискованное и феноменально сложное даже по сегодняшним меркам предприятие он потратил 2 года и 8 месяцев, заработав себе вечную славу. Через десять лет после начала того исторического путешествия один бостонский сахарный магнат, рассуждая о равенстве полов, побился об заклад с другим сахарным магнатом на 20 тысяч долларов против 10, что ни одна женщина – даже самая эмансипированная и физически крепкая – не в состоянии повторить рекорд Стивенса. Они решили провести эксперимент – отыскать исполнительную даму, которая за 10 тысяч долларов согласится проехать вокруг земного шара на велосипеде (к слову, крайне необычном виде транспорта среди женщин в то время) за год и три месяца. И они ее нашли. Почему их выбор пал на 24-летнюю Энни Копчовски, замужнюю еврейку и мать троих малышей, которая совершенно не умела ездить на велосипеде, неизвестно. Возможно, спорщики хотели сделать и без того необычное пари еще более сенсационным. Но вряд ли они тогда рассчитывали на такой мировой резонанс.

В 30-e годы прошлого века Андре Ситроен был одним из автомобильных королей Франции, борясь за первенство с Луи Рено. Заводы Рено были больше, но предприятия Ситроена быстрее обновляли модельный ряд. Однако у Рено имелось важное преимущество: он был чистокровным французом, а Ситроен родился в еврейской семье.

Еще недавно казалось, что выкосившая пятую часть воевавших французов Первая мировая война покончила с антисемитизмом. Антисемитизм всегда был визитной карточкой правых, готовых вцепиться в горло не только евреям, но и республиканцам. Старую ненависть залили потоки крови, немецкие пули косили и французов, и евреев, но через 15 лет после войны она снова дала о себе знать. По всему миру к власти приходили националисты, оживились они и во Франции. Время от времени Ситроену припоминали, что раньше его фамилия звучала как Ситрун, а его предки были торговцами бриллиантами в Голландии. У него возникали проблемы с правительственными чиновниками, колониальные власти не дали ему проложить автомобильный туристический маршрут по французской Африке. Он был уверен, что его главный конкурент получил бы от них все, что хотел – Рено был кумиром националистов, у них даже была пословица: «Рено – это Франция».

В 1933 году Луи Рено пригласил Ситроена отобедать в дорогом ресторане, и Ситроена это поразило. Мало того что они были конкурентами. Автомобильные короли терпеть друг друга не могли еще с университетской скамьи: Политехническую школу они заканчивали одновременно и сильно не ладили. Рено и тогда был трудоголиком, и его бесило, что легкомысленному, фонтанирующему идеями Ситроену все давалось легко. Рено изобрел барабанный тормоз, гидравлический амортизатор, турбонаддув, а Ситроен пользовался чужими находками – но при этом дышал ему в затылок, причем далеко обогнав по части рекламы. По ночам на Эйфелевой башне горело гигантское слово «Ситроен», днем самолеты рисовали его разноцветными дымами, и Рено это бесило. Надо было положить этому конец, и за устрицами он предложил Ситроену альянс: их предприятия объединятся и поделят мир, заткнув за пояс самого Томаса Форда. Разработкой новых машин Рено собирался заняться сам, Ситроену он оставлял продвижение брендов и рекламу. Тот решил, что это предложение оскорбительно, и отказался. Впереди была война на уничтожение.