Он сражался за Днепр и освобождал Сталинград, а сразу после, еще студентом ВГИКа, помог Михаилу Ромму доснять «Адмирала Ушакова». «Сорок первый» сделал молодого режиссера героем Каннского кинофестиваля, а фильм «Баллада о солдате» принес номинацию на «Оскар». Но чем больше мир восхищался киногением Григория Чухрая, тем больше в СССР его хотели посадить.
Разместите рекламу в Промо моего блога - и о вашей записи узнают сотни и тысячи людей, ежедневно просматривающих мои посты. И не забывайте смотреть, кто разместил и что предлагает нашему вниманию Запрещается размешать статьи, имеющие в заголовке и первой строке нецензурную и…
Это был пятьдесят седьмой год. Москва, фестиваль молодежи и студентов. Толпы иностранцев! Впервые! И приехали пять французских композиторов, сочинители всех песен Ива Монтана — Френсис Лемарк, Марк Эрраль, еще какие-то… Знаменитейшие фамилии! И к ним был приставлен Никита Богословский — во-первых как вице- или президент общества СССР-Франция, а во-вторых, у него прекрасный французский.
Ну вот.
Стандартный
А я тогда играл в Эрмитаже «Необыкновенный концерт», а по соседству выступал Утесов. И так как только от меня, «конферансье», зависело, два часа будет идти наш «концерт» или час двадцать, то я быстренько его отыгрывал, чтобы успеть на второе действие к Леониду Осиповичу. Я его обожал.
Лесли Барри (58) последние двадцать пять лет провела вместе со своей семьей в Тибьюроне, штат Калифорния; у нее – четверо детей, она – дизайнер компьютерных игр. Из семейных преданий ей было известно, что дядя ее матери Гарри Левин увлекался боксом; кульминацией его спортивной карьеры стал боксерский поединок, состоявшийся в 1936 году на глазах у десятков тысяч зрителей в Мэдисон Сквер Гарден на Манхэттене.
Как и многие другие подобного рода состязания, эта дуэль проходила под надзором неусыпного ока еврейской мафии, помимо прочего, подмявшей под себя всю нелегальную игорную индустрию вокруг различных спортивных мероприятий, контрабанду алкоголя и управление публичными домами.
За участие в том поединке Левин получил сто долларов, сумма небольшая, но по тем временам не лишняя, поскольку американские евреи испытывали невероятные притесненият и дискриминацию в университетах, в местных загородных клубах и с работой.
Эмигрантов советские власти не любили — но публиковали Бунина благодаря Нобелевской премии (да и то после разрешения жены). А вот Достоевского вообще чуть не выбросили из школьной программы. Об этих и других приключениях писателей и их героев в советской школе поговорили с доктором филологических наук, профессором Санкт-Петербургского государственного института культуры Евгением Пономаревым.
Занятия в школе. Фото: Евгений Халдей, 1956 / russiainphoto.ru
Знаменитые антиутопии Оруэлла «Скотный двор» и «1984» были написаны в середине ХХ века, и хотя предсказания фантаста об ужасах тоталитарного режима не сбылись, именно в наши дни они приобретают новое, немного зловещее звучание.
Еще раз перечитав произведения Оруэлла, мы по-прежнему не теряем надежды, что все-таки он ошибался.
Его друзья – Пастернак, Маршак, Раневская – называли его чародеем и кудесником за его феноменальный талант. О чем бы он ни говорил – о симфониях Танеева, поэзии Лермонтова или исторических загадках – это было увлекательно и смешно. Блистательный рассказчик, мастер импровизаций, доктор наук и народный артист в одном лице – Ираклия Андроникова обожал весь Советский Союз.
"Если статистика верна, евреи составляют не более процента человечества. Это наводит на мысль о почти невидимом комочке звездной пыли, затерявшемся в ярком свете Млечного Пути. О евреях, собственно, и слышно-то не должно быть, но они дают о себе знать, о них мы слышали и продолжаем слышать. Они выделяются в среде любого народа, их место в экономике, их значимость неизмеримо выше места и значения любого другого столь же малого народа.
Про семью Мессерер говорили, что они – часть столицы, не такая неизменная, как Кремль, но более постоянная, чем коммунизм. Сначала род прославлял Асаф – и он, и его сестра, и племянница Майя Плисецкая были русским балетом. Потом Борис стал московской живописью, тесно сплетенной с литературой благодаря своей жене, Белле Ахмадулиной. Аксенов, Ерофеев, Окуджава и десятки других «звезд» оттепели воспринимали дом Мессереров как родной.
Сначала он писал на иврите – интеллигенции нравилось, но народ не читал, даже когда он заставлял своих героев материться на арамейском. Тогда он перешел на идиш и тут же стал жемчужиной еврейской литературы. Он изображал русское еврейство как «Клячу», повествовал о нищих бродягах и еврейских «Дон Кихотах». Менделе Мойхер-Сфорим был первым, кто решился честно описать местечки – как они есть.