«…Я решил провести последние годы жизни в Эрец-Исраэль, пока что в Иерусалиме, там буду учить иврит, чтобы через год перебраться в кибуц. Причина — там самый последний не плюнет в лицо самому лучшему только за то, что он еврей».

Стандартный

( Collapse )

Ни одна из структур нацистской Германии не была настолько окутана завесой тайны, как «Лебенсборн». Количество мифов, рожденных вокруг него, отодвигает на задний план даже легендарный «Аненербе». Чем же был на самом деле этот проект? Лабораторией по выращиванию людей? Или обычным эсэсовским борделем?

Идея программы «Лебенсборн» восходит к ряду главных постулатов идеологии нацистов – если немецкое дитя было зачато, оно обязательно должно быть рождено.

( Collapse )

Стандартный

( Collapse )

Секретная нацистская программа по созданию новой расы

Как известно, в основе идеологии Третьего рейха лежал постулат о превосходстве арийской расы над всеми прочими. Дальнейшее развитие своего этноса нацисты видели в укоренении и усовершенствовании собственного генетического наследия. С этой целью была разработана особая засекреченная программа под названием Lebensborn, что можно перевести как «Источник жизни».

( Collapse )

Пешеходный мост имени Мэри Эльмс открылся на днях в Корке. Мэри родилась во втором по величине городе Ирландии в семье химика, управлявшего собственной аптекой. По окончании школы девушка провела год во Франции и поступила в Тринити-колледж в Дублине — самый престижный вуз Ирландии. В 1931 году 23-летняя студентка удостоилась Золотой медали за успехи в учебе, защитила диплом по современной французской и испанской литературе, а по окончании колледжа получила стипендию для продолжения образования в Лондонской школе экономики. Профессора прочили ей блестящую академическую карьеру (в скобках отметим, что считанные девушки учились в то время в университетах).

( Collapse )

Стандартный

( Collapse )

Выйдя из банка, я отправился в лавку - только что пришли проценты с моей доли за продажу России и надо было печь мацу. Не хватало лишь самого важного ингредиента - крови христианского младенца. За этим товаром то я и шел в лавку Хаима.
Увидев меня, Хаим обрадовался:
- О, давно вас не было, - приветствовал он меня.
- Как обычно? - спросил Хаим.
- Да, пожалуйста, - кивнул я.
Он достал пузырек.
- Вот, самая свежая - от голубоглазого арийского ребенка.
Я взял пузырек и посмотрел на свет.
- А точно от голубоглазого? - усомнился я. - А то горчить маца может.
- Да вы что? - возмутился Хаим, - мы своих не обманываем - смело пеките.
Я расплатился и направился к выходу.
- Стойте, вы в курсе, что в кране нет воды?
- Как так? - остановился я на пороге, - опять?
- Ну да, наши в городе. Но для вас я припас бутылочку Боржоми. На нем тоже печь можно.
Заплатив еще и за Боржоми, я пошел домой. По дороге встретил пару арабов, и одного пристрелил. Вложив ему нож в руку, я отправился дальше в хорошем настроении. Меня манила маца.

И как всегда, рецепта нигде не было. Я перерыл все тома Талмуда на полке, а нашелся он прямо на виду - среди страниц моей настольной книги "Протоколы сионских мудрецов".

Маца дурманила и сводила с ума. Только я замесил тесто и капнул туда из бутылочки, раздался звонок.
- Да, слушаю, - раздраженно сказал я трубке.
- На проводе Ротшильд, - ответила трубка.
- О, Додик, - обрадовался я, - сколько лет, сколько зим. Как сам то?
- Да нормально, - проскрипела трубка. - Но есть проблемы. Ты слышал, что Россия встает с колен?
- Ну, - неопределенно буркнул я.
- Так вот, есть задание. Сегодня же отправляешься туда со своей командой. Твоя задача - сжечь кнопки в лифтах, разбить лампочки в подъездах, заменить всю водку в микрорайоне Южное Бутово на паленную и силой напоить мужиков - сами то они точно не будут водку пить.

- А это поможет? - усомнился я.
- Агент Гримнир, что за сомнение в наших методах? Когда это не помогало?
Я пожал плечами.
- И вот тока не надо мене этих пожиманий плечами, - буркнула трубка.
Я огляделся - опять где-то стояли камеры.
- Чувствую, ты мацу затеял, - уже словно издеваясь продолжала трубка.
Я кивнул. Раз все равно видит, так пусть смотрит.
- В общем все, билеты к тебе принесет посыльный, а ты собирайся - и смотри - чемодан не бери - полетишь лоукостом - нечего тратить еврейские деньги напрасно.
- Все что надо - украдешь на месте.
И в трубке раздались гудки.

День был безвозвратно испорчен. Кой черт опять не дают отдохнуть со своей Россией. Им что, мало Хаббада и Бейтара там? Я с досадой ударил ногой пробегавшего кота.
Ладно - Россия так Россия, а то что-то притомился я командовать подразделением ИГИЛ и прятать кипу под чалмой.

( Collapse )

Американский профессор Хесси Тафт, фотография которой в шестимесячном возрасте использовалась нацистами для пропаганды как образ идеального арийского ребенка, оказалась еврейкой. На прошлой неделе 80-летняя женщина подарила мемориалу Холокоста "Яд-Вашем" в Израиле экземпляры журнала "Солнце в доме", выпускавшегося в нацистской Германии, с ее младенческой фотографией на обложке.

"Сегодня я могу лишь смеяться над этим. Но если бы 80 лет назад нацисты узнали, кто я такая, сейчас меня, возможно, не было бы в живых", сказала Тафт в интервью газете Bild.

Родители Тафт, Яков и Полина Левинсон, оба талантливые певцы, эмигрировали в Германию из Латвии в 1928 году, чтобы сделать карьеру в классической музыке, и поселились в Берлине. После прихода нацистов к власти отец Хесси потерял работу в опере, потому что был евреем, и ему пришлось стать коммивояжером, ходящим со своим товаром по домам.

В 1935-м, когда девочке было всего полгода, а в Германии вовсю шли антиеврейские погромы, Полина Левинсон отвела дочь к известному берлинскому фотографу Гансу Баллину, который и сделал тот самый снимок. Через несколько месяцев Левинсон пришла в ужас, обнаружив фотографию Хесси на обложке нацистского журнала.

Потрясенная женщина старалась не появляться на улице с ребенком, боясь, что прохожие узнают девочку и поймут, что "идеальный арийский ребенок" на самом деле родился в еврейской семье.

"Мама пошла к фотографу, чтобы спросить, зачем он послал фото на конкурс без ее согласия, - вспоминает Хесси Тафт. - Тот ответил, что сделал это специально: зная, что мы евреи, он решил доказать, что нацистская расовая теория не стоит и выеденного яйца, поскольку сами вожди Третьего рейха не смогут отличить еврейского ребенка от арийского".

Шутка фотографа удалась - фотографию выбрал для журнала сам Йозеф Геббельс, министр пропаганды нацистской Германии.

( Collapse )

– Всю жизнь руки по швам! Не смел пикнуть. Теперь расскажу…

В детстве… как себя помню… я боялся потерять папу… Пап забирали ночью, и они исчезали в никуда. Так пропал мамин родной брат Феликс… Музыкант. Его взяли за глупость… за ерунду… В магазине он громко сказал жене: «Вот уже двадцать лет советской власти, а приличных штанов в продаже нет». Сейчас пишут, что все были против… А я скажу, что народ поддерживал посадки. Взять нашу маму… У нее сидел брат, а она говорила: «С нашим Феликсом произошла ошибка. Должны разобраться. Но сажать надо, вон сколько безобразий творится вокруг». Народ поддерживал… Война! После войны я боялся вспоминать войну… Свою войну… Хотел в партию вступить – не приняли: «Какой ты коммунист, если ты был в гетто?». Молчал… молчал…

Была в нашем партизанском отряде Розочка, красивая еврейская девочка, книжки с собой возила. Шестнадцать лет. Командиры спали с ней по очереди… «У нее там еще детские волосики… Ха-ха…». Розочка забеременела… Отвели подальше в лес и пристрелили, как собачку. Дети рождались, - понятное дело, полный лес здоровых мужиков. Практика была такая: ребенок родится – его сразу отдают в деревню. На хутор. А кто возьмет еврейское дитя? Евреи рожать не имели права. Я вернулся с задания: «Где Розочка?» – «А тебе что? Этой нет – другую найдут». Сотни евреев, убежавших из гетто, бродили по лесам. Крестьяне их ловили, выдавали немцам за пуд муки, за килограмм сахара. Напишите… я долго молчал… Еврей всю жизнь чего-то боится. Куда бы камень ни упал, но еврея заденет.

Уйти из горящего Минска мы не успели из-за бабушки… Бабушка видела немцев в 18-м году и всех убеждала, что немцы – культурная нация и мирных людей они не тронут. У них в доме квартировал немецкий офицер, каждый вечер он играл на пианино. Мама начала сомневаться: уходить – не уходить? Из-за этого пианино, конечно… Так мы потеряли много времени. Немецкие мотоциклисты въехали в город. Какие-то люди в вышитых сорочках встречали их с хлебом-солью. С радостью. Нашлось много людей, которые думали: вот пришли немцы, и начнется нормальная жизнь. Многие ненавидели Сталина и перестали это скрывать. В первые дни войны было столько нового и непонятного…

Слово «жид» я услышал в первые дни войны… Наши соседи начали стучать нам в дверь и кричать: «Всё, жиды, конец вам! За Христа ответите!». Я был советский мальчик. Окончил пять классов, мне двенадцать лет. Я не мог понять, что они говорят. Почему они так говорят? Я и сейчас этого не понимаю… У нас семья была смешанная: папа – еврей, мама – русская. Мы праздновали Пасху, но особенным образом: мама говорила, что сегодня день рождения хорошего человека. Пекла пирог. А на Пейсах (когда Господь помиловал евреев) отец приносил от бабушки мацу. Но время было такое, что это никак не афишировалось… надо было молчать…

Мама пришила нам всем желтые звезды… Несколько дней никто не мог выйти из дома. Было стыдно… Я уже старый, но я помню это чувство… Как было стыдно… Всюду в городе валялись листовки: «Ликвидируйте комиссаров и жидов», «Спасите Россию от власти жидобольшевиков». Одну листовку подсунули нам под дверь… Скоро… да… Поползли слухи: американские евреи собирают золото, чтобы выкупить всех евреев и перевезти в Америку. Немцы любят порядок и не любят евреев, поэтому евреям придется пережить войну в гетто… Люди искали смысл в том, что происходит… какую-то нить… Даже ад человек хочет понять. Помню… Я хорошо помню, как мы переселялись в гетто. Тысячи евреев шли по городу… с детьми, с подушками… Я взял с собой, это смешно, свою коллекцию бабочек. Это смешно сейчас… Минчане высыпали на тротуары: одни смотрели на нас с любопытством, другие со злорадством, но некоторые стояли заплаканные. Я мало оглядывался по сторонам, я боялся увидеть кого-нибудь из знакомых мальчиков. Было стыдно… постоянное чувство стыда помню…

( Collapse )

Никогда не оставляйте детей одних… в противном случае, вернувшись, вы рискуете увидеть нечто подобное:

( Collapse )