Роман сказал: помещику,
Демьян сказал: чиновнику,
Лука сказал: попу.
Купчине толстопузому! —
Сказали братья Губины,
Иван и Митродор.
Старик Пахом потужился
И молвил, в землю глядючи:
Вельможному боярину,
Министру государеву.
А Пров сказал: царю...

Вчера на сцене камерного театра Тель-Авива состоялось действо. Нет, не спектакль, не театральная постановка, а именно действо, или даже так: ДЕЙСТВО. Да, все буквы в нем были большие.
Я не представлял, что можно играть так. Я видел игру наших великих актеров прошлого, конечно в основном не вживую, но такого я не видел никогда.

Спектакль (ладно уж, пусть спектакль) который к нам привез московский Гоголь-Центр, был разбит на три части. Первая — «Спор» — про тех самых мужиков, которые задались знаменитым вопросом: кому живется весело, вольготно на Руси? Что их заставило бросить дома и семьи и отправиться в путь? Где находятся границы «русского мира»? Что мешает обрести долгожданную свободу?
Тут, как говорил, Полигра́ф Полигра́фович Ша́риков, начальник подотдела очистки Москвы от бродячих собак и кошек, "контреволюция одна". Сразу стало ясно, откуда у Кирилла Серебряникова, режисера Гоголь-Центра, проблемы с российской властью. Это же про нее. Вон труба на сцене, вон простые русские люди – покорные и бунтовщики, пьяницы и правдоискатели. Это было превосходно, а музыкальное сопровождение порой ставило ДЕЙСТВО на грань мюзикла.
В первом антракте по фойе слонялись одетые бомжами актеры, радуя и веселя публику. Хотя смешного в них было мало.
Вторая часть спектакля — «Пьяная ночь». По полю бредут пьяные мужички, им слышатся голоса, что зовут их, — реальность это или плод больного воображения?
Фантастическая пантомима и почти никаких слов – лишь заунывный вой и конвульсии. Народ страдает, пьет. Его, говоря современным языком, штырит и колбасит. Но как!!!! Какая пластика актеров, какие эмоции. Я не могу вам передать свои ощущения. Мне казалось, не Россия такая, а весь мир таков, просто не все это могут показать, а стараются спрятать, закрыть в чулан и не показывать даже себе.
Третья часть — «Пир на весь мир» — про счастливых, про «ключи от счастья женского», про заступников и блаженных…
"Кто счастлив – тому водки из ведра", - провозгласили актеры и пошли по залу, щедро наливая водку. Я выпил, залпом, прямо сказав, что счастливый, потому что у меня самая лучшая в мире жена. (момент пития на видео – спасибо Вадиму Малеву). Жаль, закуска была не та – огурчик надо соленый, а не маринованный.
А монолог женщины в исполнении Евгении Добровольской был на уровне мук крестных – будь то муки Христа или распятого Спартака. Страшная, страшная бабская доля… Не женская, именно бабская.
И знаете, мне немного жаль, что я пошел на спектакль. Теперь все последующие я буду сравнивать с ним, и смогу ли оценить их по достоинству? Хотя, нет, вру, не жаль. То, что я вчера увидел и пережил, было надо увидеть и пережить. Что-то изменилось во мне. Пока есть такие люди, что могут так видеть и передавать нам, может не все потеряно и для России и для всех людей?

1. Теудат зеут – удостоверение личности, внутренний паспорт (загранпаспорт называется даркон). Номер (ивр. – миспар) теудат зеута – ваш идентификационный номер на всю жизнь для всего, что только можно представить.


2. Савланут – терпение. Слово, которое вы будете слышать в различных учреждениях и ведомствах, начиная с момента получения «теудат зеута» в аэропорту. Потому что вас много, а чиновник один. Терпите, ждите.


3. Рэга — это слово вы услышите там же и еще много где. Означает – подождите буквально одно мгновение. Обычно «рэга» длится от минуты до получаса.


4. Беседер (а-коль беседер) - порядок, все в порядке, может употребляться и для выражения согласия с чем-либо. Как и в русском языке, это слово и выражение совершенно не означают, что все действительно в порядке или с вами реально согласны.

1. Олимпиада 1972 года в Мюнхене была для Германии крайне важным событием — она была призвана затмить в памяти мирового сообщества Игры 1936 года в Берлине (и то, что за ними последовало). Поэтому на Мюнхенских играх тоже было полно пропаганды, хоть и с противоположным знаком; эти Игры представлялись как «Игры мира и радости». В частности, организаторы считали, что большое количество вооруженной охраны повредит этому имиджу. Поэтому вся охрана фестиваля была не вооружена или вооружена мало, одета в голубые униформы — это позитивный цвет без дурных коннотаций. Пропускной режим был, мягко говоря, очень легким.

2. Для 42 человек в составе израильской делегации Игры тоже были очень важным событием. В Мюнхен приехали граждане молодого государства Израиль, многие — выжившие в Холокосте или их дети. Им важно было пройти по немецкой земле — гордо, высоко подняв голову, следуя за флагом собственной страны. Вечером 4 сентября израильская делегация отправилась в театр — давали «Скрипача на крыше». Одновременно с этим в ресторане на железнодорожном вокзале Абу Дауд, один из лидеров ФАТХа и идейный вдохновитель будущего теракта, инструктировал восьмерых непосредственных участников, членов группировки «Черный сентябрь».

Этот вопрос задает новая книга по истории польского еврейства в тридцатых годах и дает на него исчерпывающий ответ — за одним существенным исключением.

По словам главного героя «Заговора против Америки» Филипа Рота — вымышленного рассказа о том, как фашизм мог появиться в 1940 году в Соединенных Штатах, — суть предмета, который в школе называют историей, «заключается в том, чтобы все, что оказывалось неожиданным для современников, задним числом описать как неизбежное». Настоящая же история, по словам рассказчика, — это история «ужаса перед непредсказуемым» .

У историков есть термин «ретроспективный анализ» — он касается сообщений, которые игнорируют пугающие неопределенностью моральные дилеммы, возникающие в истории каждую секунду. Именно против такого подхода ополчились Йеуда Рейнхарц и Яаков Шавит в важной и провокационной книге «Дорога к сентябрю 1939 года: Польские евреи, сионисты и ишув накануне Второй мировой войны» («The Road to September 1939: Polish Jews, Zionists, and the Yishuv on the Eve of World War II», 2018). Они подводят нас к самому началу гибели европейского и в особенности польского еврейства, пытаясь восстановить историю «ужаса перед непредсказуемым». В предисловии к книге они пишут: «Мы не собираемся описывать события, читая историю задом наперед. Мы пытались не читать историю с конца, а как можно полнее представить себе ее “в настоящем”. До августа 1939 года, и даже в самом этом августе, никто точно не знал, что произойдет. Только ретроспективное прочтение приводит к выводу, что события неумолимо двигались к беспрецедентной катастрофе и сдержать их было совершенно невозможно».

Один день жизни англичанки в 1941 году

Подборка рассказывает о том, как проходит один обычный день у молодой женщины в 1941 году.