Алексей С. Железнов. Странник и пришелец

Опубликовав 13 января 1898 года на первой полосе L’Aurore свое легендарное «Я обвиняю!..», Эмиль Золя был осужден за клевету и был вынужден бежать из Франции. Зато Альфреда Дрейфуса вскоре оправдали. Письмо стало поворотным моментом и в творчестве Золя: если до этого евреи в его романах были все как один мошенники и спекулянты, то после – уже интеллигенты с богатой историей. Заинтересовавшись нацией, Золя даже собрался в Палестину, но внезапно умер. По одной из версий – антисемиты не простили ему участие в «деле Дрейфуса».

В то утро 13 января 1898 года французская газетаL’Aurore сразу начала разлетаться как горячие пирожки – к концу дня были проданы неслыханные по тем временам 200 тысяч экземпляров. На первой полосе издания красовался крупный заголовок «Я обвиняю!..», дальше и действительно шли обвинения. Причем в адрес французского правительства – обвинения в антисемитизме на государственном уровне и противозаконном заключении в тюрьму Альфреда Дрейфуса.

Имя автора письма, а им был известный и популярный во Франции писатель-реалист Эмиль Золя, читающих газету не удивляло. Вот уже почти год, как Золя, внимательно изучив «дело Дрейфуса» и уверившись в невиновности осужденного и сосланного на Чертов остров еврея, выступал и в защиту его, и в защиту всех евреев, которые стали объектом нападок антисемитов. «Все прискорбное дело Дрейфуса – дело рук антисемитизма, – писал Золя. – Он и только он подстрекает сегодня толпу, мешает спокойно и достойно, для нашего же здоровья и для нашей доброй славы, признать ошибку… Ожесточенная ненависть к евреям – это яд, который каждое утро вот уже многие годы вливают в душу народа. Отравителей – целая шайка, и “лучше” всего то, что они делают это во имя нравственности, во имя Христа, выставляя себя мстителями и вершителями правосудия». Писатель утверждал, что поход против евреев выходит за пределы здравого смысла, истины и справедливости. Однако так далеко он еще не заходил. Говорят, под вечер, когда вся страна гудела, обсуждая его письмо к президенту республики, Золя и сам был не рад своей смелости.